Он часто думал о том, что век его, как и всех на земле, не долог. О том, что слишком труслив для того, чтобы придать своим дням то звучание, которого достоин. Он ужасно смутился бы, узнав, что когда-нибудь кому-нибудь прийдет в голову написать о нем ма-а-аленькую колонку.
Итак, думал он много. Ему становилось грустно всякий раз, когда из очередных новостей узнавал о новом мировом рекорде или о новом прорыве в медицине. Становилось грустно — ведь на месте того спортсмена или ученого мог быть он. Если бы умел управлять своей жизнью. Но именно этого он не умел.
«Мне скоро тридцать и большую часть своей жизни я потратил не на то, не туда, не на тех…» — привычно причитал он, лежа у телевизора.
Да, большую часть своей жизни он пролежал перед экраном. Поначалу его грел тот факт, что в этом он не одинок — в соседней квартире телевизор тоже работал почти беспрерывно.
Но после это стало его удручать: ладно, он — старый ковер — лежит сутки напролет, но почему у «ящика» свои короткие дни проводят люди? Ведь они могли бы совершить какое-нибудь важное открытие, переплыть брассом океан, слетать в космос, в конце концов…
«Эх, стать бы в следующей жизни человеком…» — мечтал старый ковер, усыпая.
«И почему я не появился в этом мире в виде ковра?» — думал мужик за стенкой.